ПРЕССА

Би-Би-Сева: "Мы подошли из-за бугра"

<< к списку статей

Б. Протченко, еженедельник "Окна" (приложение к газете "Вести"), Израиль, 10 декабря


Его голос для многих стал символом свободы. Его прошлое было головной болью всего комсостава КГБ СССР и руководства Второго радиоуправления союзного министерства связи, а настоящее отмечено Ее Величеством Королевой Елизаветой II. Итак, легендарный идеологический диверсант, закаленный боец невидимого фронта, профессиональный собеседник, счастливый обладатель чуть ли не самого "вражьего" голоса, кавалер Ордена Британской Империи, мистер Сева Новгородцев (урожденный Всеволод Борисович Левенштейн) "выходит из сумрака" и "из-за бугра" – очень скоро все желающие в нашей стране смогут его не только увидеть, но и при желании осязать на фестивале юмора "Пора смеяться", который пройдет в разных городах Израиля во второй половине декабря.

Передачи с воли

- Первый вопрос к вам, как к эмигранту с почтенным стажем - вы один из первых из нас покинули советскую родину. Если вы помните, что вами тогда, в 1975 году, двигало: поиск свободы, жажда наживы или что-то еще?

- На самом деле, я вообще уезжать не хотел – эмигрантом стать меня заставила семья. Более того, в нашем кооперативном доме в Ленинграде тогда уезжало два этажа, но за границей из всех жильцов побывал только я, будучи штурманом на корабле дальнего плавания. Поэтому я поначалу всех отговаривал – мол, жизнь там не сахар, потом еще локти будете себе кусать. Но у жены моей тогдашней Галочки были осложнения на работе с одним офицером КГБ, который устроил ей страшную подставу – у нее из аэрофлотского кабинета "таинственным образом" пропала целая книжка авиабилетов. И вот когда ее уволили по статье, а могли и в тюрьму упечь, она заявила: "В этой стране жить нельзя!". Постепенно, вместе с соседями, она меня допилила, и наконец я согласился. В России на тот момент у меня наступил полный тупик: закончились две карьеры – морская и музыкальная – и после длительного лечебного голодания и раздумий о смысле жизни, мне уже было на все наплевать. И я уехал - но не "куда", как тогда говорили, а "откуда". Мне было 35, полжизни позади, и я сказал: "Черт с ним! Поедем, там видно будет". К тому же нужно помнить, что за образование было "СССР образца 1975 года" – все в черных тонах, не считая идеологического кумача, жуткий набор социалистической продукции. Меня лично не спасал ни джаз, ни прочие жанры, которыми я занимался и которые как-то вдруг подзавяли.

- Почему вы не доехали до Израиля, как направлялись изначально?

- Во-первых, моя мама русская, поэтому для Израиля я не очень подходил. Во-вторых, жена - татарка и сын – полутатарин, и они уж точно в Израиль не хотели. Оказавшись после Австрии в Риме на попечении Международного комитета спасения, мы готовились к отправке в Канаду. А дальше все развивалось мистическим образом – я встретил своего давнего знакомого, которого я знал как джазового музыканта, и который уехал из Союза раньше и устроился работать на Би-Би-Си, у него была там джазовая передача. Он устроил мне экзамены – а английский я знал, у меня даже был диплом переводчика – и после полуторагодичной борьбы с итальянской бюрократией мы отправились в Англию. И в 1977 году на Би-Би-Си уже вышла моя первая передача.

- Получается некий парадокс: положив немало времени и сил на изучение английского языка, покинув казалось бы навсегда русскоязычное пространство, вы на жизнь, тем не менее, зарабатываете преимущественно языком Пушкина, Белинского и Гоголя. Какое место нынче занимает русский в вашей жизни и в жизни вашей семьи? Кто составляет ваше ближайшее окружение: русско- или англоговорящие люди?

- Дома и на работе я говорю по-русски. Все что я изучаю и за чем слежу, включая книги, радио и телевидение, - все только по-английски. В течение почти 17 лет у меня была жена англичанка, так что наговорился я дома на английском. Но дело даже не в языке, а в системе общения, которой этот язык предлагает. По-английски нужно обязательно ножкой шаркнуть, дверцу открыть, что со временем становится трудновато. Кроме того, юмор не совсем тот… В общем, есть там некий элемент театрализации – будто не сам живешь, а какую-то роль играешь. С русской же женой много говорить не нужно – все и так понятно. Поэтому на своем родном языке жить конечно легче. И работать. Но с Англией я общаюсь довольно тесно.

- Нажили ли вы там новых друзей?

- Вообще на дружбу времени нет. Я либо учусь, либо пишу, либо на флейте играю, либо на гитаре щиплю струну… У меня такая работа, что я должен все знать – каждый день ко мне в студию приходят по шесть человек, специалистов из разных областей. Референта у меня нет, поэтому готовлюсь к интервью с ними самостоятельно.

Отсевы от Севы

- Не будучи урожденным подданным Объединенного королевства, вы однако много добились на новой родине, и даже отмечены высшей наградой Великобритании. Став кавалером, вошли ли вы в узкие круги британского истеблишмента? Что вообще изменилось в вашей жизни?

- Ничего не изменилось, ни в какие круги я не вошел. У меня появилась возможность использовать часовню Собора святого Павла, но я этой привилегией не пользуюсь. Других привилегий нет, кроме того, что с работы меня теперь практически нельзя уволить. Если, конечно, я не подожгу там что-нибудь. Для меня это важно, потому что на Би-Би-Си я с 1984 года являюсь внештатником. Это дает мне физическую свободу и возможность поделывать что-то на стороне – например, приехать на фестиваль в Израиль. А титул свой я не выставляю – кто знает, тот знает…

- То есть, в VIP-клубе, где собираются, к примеру, почетные британские орденоносцы Пол Маккартни, Элтон Джон и Мик Джаггер, именного кресла Севы Новгородцева еще нет?

- Да я и сам бы туда не пошел - они для меня скучны. С англичанами вообще скучно дружить. Они замечательные милые люди, очень обходительные, но говорить мне с ними особенно не о чем. Время от времени с англичанами можно конечно встретиться поострить, но не чаще, чем раз в три-четыре месяца. Потому что они люди конкретные, философствовать не любят и даже ненавидят. Это в России или во Франции можно разговаривать о жизни, о любви, о предназначении, о судьбе вообще. А здесь нужно уточнять: о чьей судьбе идет разговор, в какое время и так далее. Они люди конкретные и, с нашей точки зрения, скучные. В общем, разговаривать с ними на общие темы мне не интересно.

Мы из Кронштадта!

- Ваш папа ведь тоже орденоносец. Прослеживаете ли вы некую преемственность и питаете ли надежды на ее продолжение и укрепление в ваших детях?

- Нет, сын мой пошел не по морской части. Я пытался приобщить его к этому делу, но он в мать пошел. А отец мой геройский человек. Его отец, мой дед, был портным при военном минном училище. Как еврей он не имел права жить в Петере и обитал с семьей в черте оседлости, в Кронштадте, где и родился мой отец. С детства отец очень любил море и уже в 14 лет бросил гимназию и пошел на пароход камбузником. А в 17 лет (это было в 1921 году) он стал невольным участником антибольшевистского кронштадтского мятежа. Только в конце жизни отец рассказал мне об этом эпизоде своей биографии. Тогда весь X съезд ВКП(б) и 7-я армия под командованием Тухачевского с пушками пошли по льду все это дело подавлять. Отец рассказывал, что, взяв Кронштадт, большевики расстреливали каждого десятого, и многие его приятели ушли по льду в Финляндию. А семья наша уцелела, потому что деда-портного восставшие матросы почему-то посадили в кутузку. Большевики его вызволили, и получилось, что он был вроде как против мятежников. А отец потом пошел учиться в морской техникум, со временем стал самым молодым капитаном на Балтике, 50 лет прослужил на флоте, награжден всеми орденами, включая Орден Ленина. При Сталине, конечно, пострадал, но не до смерти. Дожил до 87 лет и уважаемым человеком умер.

- Так как же ваш сын? Вы говорите, он не пошел по морской линии, тогда по какой пошел?

- По никакой. Он такой художник… какой-то никакой. Работал на разных работах дизайнером и художником, но сейчас, в основном, занимается детьми – их у него трое. Живет в Лондоне, женат на англичанке. По-русски, конечно говорит довольно бегло, но язык его на уровне второго класса – с каким языком он уехал в девять лет, с таким до сих пор и живет. Чуть-чуть, может быть, продвинулся.

- Участвуете ли вы в жизни русской или еврейской диаспоры?

- В Лондоне есть несколько соответствующих заведений, типа Пушкинского дома. Там каждый день какие-нибудь мероприятия, и время от времени я туда хожу с бабочкой на шее – что-нибудь сказать или, даже, спеть.

Сидя на красивом бугре

- Оглядываясь назад, как вы сегодня оцениваете ту страну, к развалу которой, кстати, вы тоже приложили немало усилий? Не жалко вам СССР?

- СССР мне совершенно не жалко. Жалко только людей, которые мучились-мучились, и еще, видимо, будут мучиться какое-то время. Потому что рецепт ищут, с моей точки зрения, не там. Можно рассуждать о политических системах, о том, кто у власти, но все упирается в людей. Как говорится, социализм в Монголии и в Эстонии строили вместе, но он получился разный – потому что люди разные. Вот на людей-то и надо работать. В течение всех лет своей работы на Би-Би-Си я пытался донести до сознания слушателей идеи цивилизованности, приличного отношения друг к другу. Общество строится из идей, в него входящих: будут люди приличными, как в Англии, так им хоть какой строй дай, все равно они придут в заданную точку. Хотя, все-таки, англичане, как люди, на моих глазах постепенно становятся чуть-чуть хуже: появляются пьянство, разгульное отношение к жизни, отсутствие дисциплины… Но их еще хватит лет на 150, а дальше – посмотрим.

- Глядя на нынешнее постсоветское пространство, на современную Россию, нравится ли вам плод трудов ваших? Справляются ли, по вашему мнению, нынешние россияне и их руководители с тем, что вы неустанно ковали в кузницах Би-Би-Си для них на чужбине?

- Ну, если нынешний президент России открыто любит Deep Purple, то конечно я могу тихо этим гордиться. Потому что, теоретически, он мог это слышать и из наших передач. Я точно знаю, что губернатор Ивановской области Михаил Мень – точно наш человек, в прошлом он, рок-н-ролльный гитарист, слушал, в том числе, и мои передачи. Может быть, такие люди, как он, пока не делают погоды – их пока мало. Недостаточно наковали.

- Насколько я знаю, изначально вы не были любителем и знатоком рок-н-ролла, и полюбить рок-музыку вам пришлось по служебной надобности, получив соответствующую музыкальную программу на Би-Би-Си по наследству. Но полюбив рок по долгу службы, вам удалось заразить этой любовью миллионы советских радиослушателей. Случались ли в вашей жизни другие судьбоносные повороты и переломные моменты, которые привели к переоценке ценностей или переосмыслению пройденного?

- После всех своих жизненных приключений, я пришел к выводу, что все лучшее в жизни произошло незапланированно, помимо моей воли. Какая-то, наверное, сила меня вела – удача, судьба или ангелы какие-то. Если я что-то придумываю сам, то, как правило, это не получается или оборачивается неудачей. Поэтому я уже привык к мысли, что у меня есть какая-то функция, которая, может быть, даже больше меня самого. Много времени ушло, чтобы это понять, но, с тех пор, как это произошло, я живу смирно, подчиняясь этим тихим голосам.

Вражий голос с человеческим лицом

- Следите ли вы за современным состоянием западной и российской поп-музыки? Могли бы вы, как видный специалист и опытный артист всевозможных филармоний, дать сравнительную блиц-характеристику, скажем, ВИА 1970-х и нынешних солдат российского шоу-бизнеса?

- Внимательно за российской музыкой я следил до 2005 года, пока в Лондоне вещало "Первое русское радио", и, кажется, имел представление о том, что в России происходит на музыкальной ниве. В принципе, приличной музыки там сейчас довольно много, от которой не воротит: и группа Uma2rmaH, и ранний Шуфутинский (то, что он в Америке записывал), и Макс Леонидов… За последние три года никаких сдвигов там я не заметил – те же люди, что и были раньше. Современная музыка отличается от музыки семидесятых тем, что в нынешней есть нота правды. Семидесятые в СССР все-таки отличались фальшивой улыбкой и пропагандистской составляющей. Даже если ты не хотел пропагандой заниматься, жизнь тебя заставляла. Сплошная "Пионерская зорька". Были, конечно, способные люди, типа Антонова, но все советчиной помечены. Поскольку речь шла о выживании, то только группы типа "Машины времени" в начале 1980-х пробили брешь, получив право исполнять свои песни. И только когда была сломлена советская система литования текстов, сразу появилась масса талантливых людей. Единственно, сейчас удручает, что народ в общей массе неразборчив, а нынешнее телевидение, направленное на оболванивание, очень опустило планку. Глядя современные российские юмористические программы, просто плакать хочется. Со вкусом очень плохо. И с общим приличием. При этом молчаливое большинство не имеет, собственно, права голоса. И те немногие действительно культурные программы климата в России, увы, не делают.

- Насколько я знаю, вы продолжаете активное радиовещание. Чем ныне вы заняты? Не собираетесь ли на заслуженный отдых?

- Мне давно бы уже пора, но до сих пор востребован. На радио знания и опыт копятся долго, и вот, когда наконец-то я дозрел, выясняется, что мне уже много лет. Я бы может быть и ушел, но деньги нужны. Конечно, за много лет внештатной работы на Би-Би-Си какую-никакую пенсию я отложил, но как был свободным казаком, так и живу – что заработал, на то и живу. Поэтому нужно держать себя в форме. Ежедневно на Би-Би-Си выходит моя часовая программа "Би-Би-Сева". Рекомендую. Несволочная политическая программа. Мы вынуждены, конечно, делать новости, но делаем их "с человеческим лицом" через историю конкретных людей. В общем, обычный вражеский голос, как всегда. Правда, я терпеть не могу журналистику, поэтому пытаюсь уйти от нее как можно дальше. И тяну в сторону "очеловечивания" этого радио. Никаких общих слов – только конкретные приятные образованные люди, общение с которыми и есть ценность.

- Расскажите о ваших связях с Израилем? Как часто вы у нас бываете?

- С Израилем связь у меня эпизодическая – когда меня вызывают, я приезжаю. Но был я у вас не более трех раз. Есть у меня и семейная связь с Израилем. В библейском Эммаусе, что в 30 км от Иерусалима, в монастыре живет мой племянник Антон Маграчев. Он внук известного ленинградского радиожурналиста, фронтового корреспондента Лазаря Ефимовича Маграчева и сын поэта-песенника Алексея Ольгина, автора песни "Топ-топ, топает малыш", и моей сестры Наташи. После репатриации в Израиль, Антон вошел в католическую общину Всех Блаженств, дал обет целомудрия, бедности и послушания. Теперь он образованный рукоположенный монах, закончил Французскую духовную академию в Тулузе.

- Очень скоро израильтяне увидят вас на фестивале "Пора смеяться". В каком качестве вы участвуете в этом культурном мероприятии? На что может рассчитывать израильский зритель?

- Должен признаться, что, в отличие от других участников фестиваля, отработанного номера у меня нет. Поэтому я сижу сейчас и чешу репу, чем занять израильтян? Последние лет шесть я ежедневно пишу смешные заметки для своих передач, их у меня накопилось до тысячи. Кроме того, устроителям фестиваля я по секрету признался, что есть у меня и штук пять смешных песен, написанных в разные годы по разному случаю. Вот я с гитарой и приеду, и если разрешат – спою.

Борислав Протченко

<< к списку статей

 

пишите Севе Новгородцеву:[email protected] | вебмастер: [email protected] | аудиозаписи публикуются с разрешения Русской службы Би-би-си | сайт seva.ru не связан с Русской службой Би-би-си
seva.ru © 1998-2024