БИБИСЕВА

05.08.2004 Российский узник Гуантанамо об условиях содержания в тюрьме. Хит-парад погребальных мелодий.

По телефону из Нальчика Руслан Одижев.

Сева: Руслан, мы не будем у Вас спрашивать, как Вы оказались в Афганистане - дело ваше. Но вроде бы Вы по религиозной линии ездили учиться?

Р.О.: Ездил, но не в Афганистан. Я был там проездом.

Сева: И попали, как говорят, "как кур в ощип"...

Р.О.: В некотором смысле - да.

Сева: Нас интересует, конечно, все. Потому что впервые нам удается поговорить с человеком, который был на Гуантанамо. Конечно, с российской тюрьмой не сравниться - там, может быть, почище и кормят получше?

Р.О.: Насчет почище и кормят получше - я в российской тюрьме был только после Гуантанамо четыре месяца. Честно говоря, здесь гораздо лучше условия во всех отношениях.

Сева: Ну, там Вы ходили в красивом оранжевом костюме, мы это видели по телевизору...

Р.О.: Да, а здесь я ходил в спортивном костюме.

Сева: В каких условиях Вы находились в течение всего дня? Это что была - открытая такая клетка с сеткой натянутой?

Р.О.: Это не совсем так. Это клетка, но не сетка. Это называется "сечка" по-другому. Это металл, в нем вырубаются, высекаются, полосы, потом он растягивается. Практически да - клетка два на метр восемьдесят. Мы там постоянно находились.

Сева: Вы там были один в этом блоке или с кем-то сидели?

Р.О.: В блоке там 48 камер, и в каждой камере по одному человеку.

Сева: Поскольку дырки есть, можно как-то общаться, разговаривать с соседями, или нет?

Р.О.: Да, можно.

Сева: А на прогулку или на какие-нибудь спортивные занятия вас выводили?

Р.О.: Да, два раза в неделю по 15 минут, потом увеличили до 20 минут.

Сева: А что же так - круглые сутки сидеть в этой клетке?

Р.О.: Да, можно сидеть, можно даже лежать.

Сева: Вам давали литературу, чтобы читать или бумагу, чтобы написать что-то?

Р.О.: Был период времени, когда нам давалась литература - выбор небольшой, конечно. Красный Крест книги в принципе привозил... Они говорили, что множество книг до нас не дошло. Но потом это тоже отменили. Это был определенный срок - это была реакция на протесты. Они как-то хотели, чтобы они улеглись первое время. Поэтому нам и книги дали, и было послабление небольшое. Нам тогда дали и бритвы даже.

Сева: Ну, раз уж они Вас привезли из Афганистана за полсвета, им интересно, видимо, было знать, нельзя ли от вас получить какие-либо полезные данные. Вас часто выдергивали на допросы?

Р.О.: На допрос нас выводили по-разному. Были люди, которых вообще не допрашивали. Что касается лично меня, меня особо часто так не выводили, но обычно, когда выводили, было впечатление, что они лично меня изучают: мои взгляды на совершенно отвлеченные темы. Так конкретно меня по моему делу - как я попал, чем я занимался, с кем связан - таких вопросов практически не было.

Сева: Они то есть рисовали Ваш психологический профиль. А общались они с Вами по-английски, или переводчик был?

Р.О.: Были переводчики.

Сева: То есть нашли переводчиков на русский язык?

Р.О.: Я думаю, это было несложно: там была масса переводчиков: и русские эмигранты даже были, и сами американцы, которые говорят по-русски.

Сева: За это время хоть что-нибудь произошло полезного в Вашей жизни? Может быть английский язык подучили?

Р.О.: Честно скажу, я не был особо общительный с ними - ни на допросах, ни в камере. Так, по-английски мало общался. Но за это время я общался и с арабами и с афганцами и немного научился говорить на их языках.

Сева: Ведь на Кубе жарко, особенно в определенное время года. И вы сидите в открытой, подверженной всем атмосферным явлениям этой самой клетке-сетке. Что же происходило в жару?

Р.О.: Ну в жару... Жара еще более-менее терпимо: у нас была вода, ее редко отключали. Бывало отключали на двое суток - это когда мы протестовали или объявляли голодовки, или еще что-нибудь в этом роде. А так - мы могли мочить одежду. В общем, более-менее жару переносили. А вот бывало очень холодно. С холодом похуже: болели часто.

Сева: А что, не могли вам одеяла дать?

Р.О.: Одеяла давали, хотя не всем. В виде наказания иногда все отнимали, и остаешься на несколько дней совершенно без ничего: без одеяла, без резинового этого матраса в один сантиметр толщиной. Вообще ничего нет.

Сева: А Вам такое наказание давали?

Р.О.: Да.

Сева: А что же Вы такое сделали, что Вас надо было наказывать?

Р.О.: Ну там не обязательно было что-то сделать. Иногда, когда приходили, говорили: у Вас записано в компьютере наказание на столько-то дней за какое-то действие. Поначалу мы удивлялись, мы знали, что ничего такого не делали. Потом подозревали, что это, возможно, от следователя, который курирует непосредственно меня. Это со всеми случалось - наказание без причины. Это обычное дело.

Сева: То есть они пытались Вас сделать более сговорчивым?

Р.О.: Сначала мы думали так. Может быть, и было что-то в этом роде. Но позже мы узнали, что сами охранники могли просто так за глаза дать наказание. Не знаю, это может, какое-то развлечение для них было...

Сева: Охранники везде достаточно неприятные люди. Но как Вы в общем к американцам после этих двух с половиной лет относитесь? Считаете Вы, что они люди в целом хорошие, или роботы?

Р.О.: Я могу судить только по тем американцам, с которыми я встречался там - это в основном охрана и следователи - это люди определенного склада. Кстати, охрана Гуантанамо - это люди, которые набирались по спецнабору на эту службу. Бывшие офицеры полиции и так далее. Честно говоря, милиционеры, полицейские - у них у всех что-то общее есть. Хотя именно американцы меня поразили... такое ощущение, что они не получали образования - с ними трудно вообще о чем-то говорить. Они не понимают, где находится Черное море, что такое Кавказ и так далее. Трудно это им объяснить.

Сева: Ну про Америку они знают, наверное, все...

Р.О.: Не знаю. Я не буду судить о всех американцах, но те, которых я видел, они произвели на меня очень отрицательное впечатление.

Сева: Кроме Вас, который попал туда, как мы предполагаем, совершенно случайно, были идейные ведь борцы. Там есть люди, которые на допросах прямо говорят: если отпустите, буду дальше американцев убивать.

Р.О.: Возможно, но о том, что происходит на допросах, я могу судить только по тому, что нам рассказывают: я разное слышал. Вполне возможно, что такие люди есть, но, учитывая, что большинство находившихся на Гуантанамо людей вначале были афганцы и пакистанцы, а очень многие из них при задержании... я лично знаю таких людей... потеряли своих близких под бомбами, семьи. Даже если до этого они ничего против Америки не имели, уже тот факт, что они задерживались, тот факт, что они потеряли своих близких по вине американцев, и руками американцев это все произошло, они, конечно же, будут считать себя их врагами, ставить себя по другую сторону баррикады от всей Америки. Это вполне, я думаю, естественно для обычного простого человека.

Сева: Руслан, а кто Вас оттуда вытащил. Какими усилиями Вы вернулись домой?

Р.О.: Я не знаю, как это все примерно происходило, но туда приезжала делегация от российской Генеральной прокуратуры. Идентификация наших личностей была, как это говорится. Приехали, чтобы удостовериться в том, что именно граждане России находятся на Гуантанамо, задали нам несколько вопросов - таких основных - о причине нашего нахождения. И требовали, как я понял, у Америки либо конкретно предъявить нам обвинения и судить нас, или отдать России - одно из двух. Действительно сам факт, что люди там находятся - без адвокатов, без предъявления конкретных обвинений, без всякого статуса - вообще в таких условиях... Прямо скажем, у нас зоопарк здесь есть, в зоопарке, я думаю, мне было бы веселее сидеть, чем там.

Би-би-си: Тем не менее, когда Вы приехали в Россию, Вы упомянули о четырех месяцах тюрьмы. Вас что, снова уже посадили дома для дальнейшей проверки?

Р.О.: В общем, как мы приехали с Гуантанамо, нас поместили в городе Пятигорске - Кавказские минеральные воды - там есть следственный изолятор, нас поместили туда. Генеральная прокуратура вела следствие. И проверяла все данные, которые от Америки пришли, и кстати, американцы прислали какую-то информацию на нас. И даже были такие слухи, я не знаю, насколько это все реально - документов никаких я не видел, и официальных заявлений не было - были такие разговоры, что нас отдали под гарантированное осуждение. Но, проведя следствие, за отсутствием состава преступления, нас отпустили.

Сева: Ну и что вы теперь в жизни делаете?

Р.О.: Сейчас в данный момент я прохожу курс лечения, мне надо поправить здоровье.

Сева: А что у Вас со здоровьем за это время произошло?

Р.О.: В общем, там очень серьезные эволюции произошли с моим здоровьем, если я начну перечислять, у нас вряд ли времени хватит.

Сева: Ну, вкратце хотя бы скажите.

Р.О.: У меня несколько хронических заболеваний...

Сева: Вы считаете, что Вы их там приобрели - на базе?

Р.О.: Ну я знаю, что я их там приобрел. Я даже конкретно знаю, как и при каких условиях они начались и развивались. Кстати, медицинское обслуживание там никакой критики не выдерживает. Караул. Вплоть до того, что в последнее время нам конкретно ясно говорили люди, которые приходят из госпиталя туда по блокам, - они говорили "мы не имеем права забирать вас на обследование в госпиталь, пока не упадете в обморок три раза". Такие серьезные установки глупые были у них. Трудно в это поверить, но мы это видели. Даже вплоть до того, что кому очень плохо, он мог терпеть, мучиться, но некоторые ребята специально падали, чтобы добиться того, чтобы у них взяли анализы, например, или провели какую-то срочную операцию. Ну слышали, что были какие-то необоснованные ампутации органов и конечностей. Такое тоже слышали.

<< возврат