 |
СЕ-НО:БЛОГ |
|
СЕ-НО:БЛОГ |
Искусство и экономика
Черногория, Будва, фестиваль «Возраст Счастья».
Неутомимый Марат Гельман организовал нас, рассадил по машинам и повез в близлежащий Котор, старинный город и порт.
С Маратом я познакомился в июне 2013 года, когда вместе с моим бибисейским коллегой, Зиновием Зиником, ездил в Пермь на фестиваль «Белые Ночи». Гулянья там были эпические, три недели подряд. Музыканты из разных стран, уличные театры, рок- концерты, традиционные ремесла, художественные выставки.
Собственно, сам фестиваль был оформлен как уличная выставка Музея Современного Искусства, созданного Гельманом. Марат тут же потащил нас по городу, показывать свои любимые объекты.
Жук-скарабей, катящий навозный шарик из автомобильных покрышек , или огромная буква «П» из еловых баланов, круглых бревен без коры.
Конструкцию «Пермские ворота» открыли в июне 2011 года и ее автор, Николай Полисский, пояснял тогда журналистам, что его поразила река Кама, обилие лесов, и что раньше по Каме эти леса сплавляли.
Я увидел памятник после посещения музея «Пермь-36», бывшего лагеря строгого режима, где воссозданы все подробности жизни и быта зэков, включая ШИЗО и ПКТ. В гигантской букве «П», ощетинившейся бревнами, как завал на лесосплаве, предстал мне масштаб лесоповальных работ, размах рабского труда заключенных.
Марат рассказал, что на бревнах любят расписываться посетители, а особый шик среди молодежи — это оставить автограф на самом верху, на 20-ти метровой высоте, куда можно вскарабкаться, если хватит смелости.
В большом шатре, где мы с Зиником выступали, была выставка художников. Одного беглого взгляда была достаточно, чтобы понять, что добром все это не кончится.
Страна тогда готовилась к Сочинской Олимпиаде, можно сказать, в едином порыве стремясь показать всему миру свои достижения, а тут…
Красноярский художник Василий Слонов, например, выставил серию работ «Добро пожаловать в Сочи!». Чебурашка, показывающий страшные клыки из под маски милого существа, топор, вонзенный в белую березку (символ России, я полагаю) из которой сочится кровь и т.д. Были еще две коллекции в таком же духе.
Все это дошло до Министерства Культуры и оттуда пришла директива – мятежных художников убрать. Скандал разворачивался прямо у нас на глазах.
Представьте – вы работали несколько лет, не покладая рук. Вам повезло – попался на недолгое время продвинутый и понимающий губернатор, в результате - в далекой столице Пермского края, доселе известного в основном по вымершим животным с шикарными именами (хищный дейноцефал Титанофонеус, скутозавр, кератоцефал, или представитель группы зверозубых горгонопсов) — появился Государственный Музей Современного Искусства.
Под него отдали здание бывшего речного вокзала в красивом месте над рекой, здание отреставрировали и торжественно открыли в 2009 году. Началась бурная деятельность, связи с музеями, выставки, обмены. Марат Гельман стал директором музея. Он провел немало времени заграницей и знал, как подать проект. Журналисты писали, что «Пермь появилась на культурной карте Европы».
Пермяки гордились музеем, Гельман стал уважаемой фигурой. Сидеть бы ему в своем директорском кресле долгие годы, купаясь в лучах. Тем более, что годы – директору в то лето было за 50.
Понятно, что для стратегической победы приходится порой делать тактические отступления.
Я, например, ради успеха общего дела на конфликт с министерством бы не пошел. Но не таков Марат Гельман.
«Выставки (запрещенные министерством) — написал он в своем блоге в те дни, — открываются. Чиновники должны понять, что цензура не только незаконна и контрпродуктивна, но и невозможна сегодня».
Вполне в ленинском стиле.
Новоявленного Ильича тут же уволили и пермский период для нашего героя закончился.
Марат Гельман – человек общественно искушенный, он был членом Общественной палаты, создавал «Фонд эффективной политики», работал зам Генерального директора «Первого Канала».
Из этого я делаю вывод, что его действия летом 2013 года были поступком продуманным и принципиальным. Более того – он вел себя по законам Искусства, законам неписанным, но художникам понятным.
Самое страшное для художника – предать себя, то, во что веришь, потому что невидимая связь с Высшей Силой тут же обрывается.
К примеру, я, со своими рассуждениями о тактическом отступлении, быстро превратился бы в ископемое пермского периода.
Акт второй, поднимается занавес и снова, два с лишним года спустя, неутомимый Марат ведет нас по своему хозяйству. Живописный Котор, горы над заливом, а среди гор, прямо у моря – бывшее морское пароходство (мне нравится доминирующая тема водного транспорта!), переданное под Музей Современного Искусства.
Пустое здание музеем быть не может, надо собирать или создавать коллекции, поэтому правительство учредило стипендии для художников (1100 евро на жизнь и 300 евро на материалы). На всех этажах здания, в бывших кабинетах управленцев, сидели-творили счастливые люди, перепачканные красками.
Почему то вспомнились лекции по диалектическому материализму, на которых нас учили, что «материя первична, сознание вторично». Действительно, человеческое сознание может исходить только из материально обеспеченной головы.
С другой стороны, именно воображение, мечта, художественный порыв и непонятное устремление, то есть, явления нематериальные, дают материальные и ощутимые результаты.
В Черногории это, как будто, понимают.
Насчет Перми ручаться не могу.
