ПРЕССА

Сева Новгородцев: «У вас в Украине есть традиции вольницы, характер»

<< к списку статей

Е.Гранишевская, сайт graniart.in.ua, 20 ноября


Когда я побывала в начале ноября в Киеве, на «Новомедиа Форуме-2017», мне посчастливилось лично познакомиться и взять интервью у легендарного радиоведущего Русской службы Би-би-си Севы Новгородцева. В этом году он стал Персоной этого форума. Когда я обратилась к нему по имени-отчеству — Всеволод Борисович — он сказал, что последний раз к нему так обращались, когда он третьим помощником капитана ходил на теплоходе «Верхоянск» и заведовал судовой кассой. Разумеется, с этого момента я в беседе называла его только Севой...

В 1975 году Новгородцев покинул Советский Союз, жил в Австрии и Италии, а спустя два года окончательно перебрался в Лондон. Старшее поколение тайком слушало запрещенные в СССР передачи Севы Новгородцева о рок-музыке, которые он с 1977 года в течение тридцати восьми лет вел на волнах Русской службы Би-би-си из Лондона. Сначала это была музыкальная программа «Рок-посевы», а затем разговорные передачи «Севаоборот» и «БибиСева». В апреле 2005 года Королева Елизавета II лично вручила Севе Новгородцеву Орден Кавалера Британской империи. В 2015 году он завершил работу на радио и переехал жить из Великобритании в Болгарию. В Киеве, на Новомедиа Форуме, у меня было полчаса на эксклюзивное интервью, и я постаралась затронуть разные темы в нашей беседе...

— Сева, в 2017 году у вас два юбилея – сорок лет с момента переезда в Лондон и столько же лет с выхода вашей первой программы на Би-би-си. Как вам удалось в первый же год попасть со своей программой на такую известную радиостанцию?

— Сплошные чудеса! Во-первых, я туда не собирался. Когда мы решили ехать за границу, поначалу нас агитировали в Израиль. Но я неправильный еврей – у меня мама русская. Отца я видел мало, он был ответственный работник. Жена у меня была татарка, ну какой Израиль? Нас час уговаривали, а потом передали документы в «Международный комитет спасения», после чего мы попали в Рим. Там наши эмигранты облюбовали себе курортный пригород Остия. Летом туда все приезжают пляжиться, а как только сезон заканчивается, город пустеет. И тут как раз можно снять дешево квартиры. У меня на тот момент было две профессии. Первая — штурман дальнего плавания, практически забытая, так как я на тот момент лет двенадцать работал музыкантом и ездил по СССР. Вторая – саксофонист, кларнетист, флейтист, но кому это там надо? Поэтому я там заявил себя на всякий случай штурманом. Нас целили на город Эдмонтон в Канаде, и, если бы ничего не случилось, жил бы я в нем и по реке буксир бы возил.

— То есть, до Лондона было еще далеко?

— Да, конечно! Но все шло к тому. В итальянских квартирах есть патио шесть на шесть метров, где можно сушить белье или поставить стол для ужина. Но мы с восьмилетним сыном там обычно играли в разные игры. И вдруг однажды там появляется мужчина в светлом драповом пальто и спрашивает на чистом русском языке: «Сева, а что ты тут делаешь?» Выяснилось, что он любитель джаза, который уже работал на Би-би-си и знал меня как джазового музыканта, и начал уговаривать, чтобы я шел к ним работать. К тому моменту мой английский был рабочий, но я сомневался – нужно ли мне соглашаться. А моя жена – практичная женщина, дай Бог ей здоровья, сказала, чтобы я ехал и сдавал экзамен. Я поехал, все сдал, потом общался с редактором, который приезжал на собеседование. И вскоре получил рабочий контракт. Но как ехать в Лондон? Мы ведь покинули Советский Союз с обязательным отказом от гражданства, сдали паспорта. Оформлением наших бумаг должна была заниматься принимающая сторона – Италия. Я пошел в полицейское управление с их длинными очередями. Попал к какому-то клерку в огромный зал, и он, заполняя мой формуляр, спросил адрес. Я называю: дом 21 на улице Умберто Каньи. Был такой полярный исследователь, адмирал, которого в Италии очень уважали и его именем были названы улицы во многих городах страны. И тут этот клерк оживляется и говорит, что он живет на такой же улице, только в другом городе. Мы это обсудили, он задает вопросы дальше и спрашивает, есть ли у меня дети. Говорю, да – сын Ренат. Он аж подпрыгивает и говорит, что его тоже зовут Ренат. В общем, он все заполнил и пригласил меня прийти через неделю. Я пришел, попал к другому клерку – и начались мои хождения по мукам.

— Итальянская бюрократия в действии?

— Да! Каждую неделю я ездил, высиживал длинные очереди, попадал к очередному клерку, который приглашал меня приехать через неделю. Моя первая жена Галочка считала меня слюнтяем, интеллигентом, неспособным ни на какие решительные действия (смеется). И так происходило из недели в неделю.

— Но на Би-би-си все это время вас ждали?

— Конечно, я состоял с ними в постоянной переписке. Я придумал для них подпись, которую они потом долго со смехом вспоминали. Я подписывался под письмами на Би-би-си так: Gentleman-in-waiting — «джентльмен в ожидании». В очередях к клеркам я постоянно читал книги на английском языке – по старой антисоветской привычке (смеется). Однажды со мной в очереди заговорил англоговорящий мужчина, который оказался священником-протестантом из Ватикана. И рассказал, что у него есть пять документальных фильмов, дублированных на русский язык, он предложил их показывать нашим эмигрантам. На первый показ пошла моя Галочка-атеистка и наши соседи — супружеская пара, в которой муж был евреем. Затем этот священник толковал какие-то стихи из Библии, которые я переводил. И, конечно, дал нам Библии и всякие книжечки. Для советских эмигрантов это было все странно, так как в СССР за поход в церковь можно было и в тюрьму загреметь. А тут тебе бесплатно Библию дают и ничего за это не будет. В общем, это сильно отличалось от той картины мироздания, которой нас учили в Советском Союзе.

— Это вы ведете к чудесам?

— К ним! Я чувствовал, что мы из этой Италии никогда не уедем, потому что бюрократия там была та еще. И вот, спустя несколько месяцев, этому священнику говорю: крести меня, я готов. И он меня в центре Рима, в протестантской церкви, в мраморной купели, в белом хитоне, с троекратным полным погружением одного крестил. После этого я поехал снова к клеркам, высидел четырехчасовую очередь, и по странному совпадению попадаю к тому, самому первому клерку. Прошел на тот момент почти год моих еженедельных поездок. И он смотрит на меня, а потом восклицает: «Это же ты живешь на улице Умберто Каньи и твоего сына зовут Ренат!» Открывает ящик стола, в котором лежит единственная папка – с моими документами. Что она там делала и как туда попала – неведомо. Он написал на ней на итальянском «срочно» и спустя десять дней мы уехали в Англию. Вот такие чудеса! Более того, потом я разглядывал свои римские фотографии – а я подумать не мог, что меня ждет работа на радио – и разглядел через увеличительное стекло в номере своего синенького голландского автомобиля «Фольксваген-Жук» между цифрами лишь две буквы – DJ. Тогда я понял, что если были такие знаки, то к работе нужно относиться серьезно и ответственно (смеется).

— Сева, вы легендарный и опытный радиоведущий. Наверняка слушаете разные радиостанции. На ваш взгляд, что сегодня исчезло и что нового появилось в радиоэфире?

— Я ежедневно прослушиваю двадцать-тридцать радиостанций, которые есть в моем телефоне. Как правило, это британские станции. Что касается постсоветских — в эфире исчезла речевая культура. Когда я включаю какой-то забубенный советский «Маяк», там более-менее грамотно говорят, не бэкают-мекают, голоса достаточно звучные, знают, где брать дыхание, чтобы произнести фразу от точки до точки. Когда включаю наши либеральные медиа, там обилие прогрессивных мыслей, жажды справедливости, но выразить это они не всегда могут. То ли чувства захлестывают, то ли еще что-то.

— Ваши передачи были настолько живыми, что ваши поклонники их слушали и, казалось, даже видели, что происходит в студии...

— Визуализацию мне приписывали, и, в основном, где-то в недрах комитета госбезопасности. Есть такое явление как перенос: то, что КГБ хотел делать и делал бы по своей технологии, они автоматически переносили на других. По их версии выходило, что на Би-би-си создан целый отдел, который работает на меня, придумывает, например, антисоветские шутки. На самом деле это был один человек – я, который по средам грыз карандаш, пытаясь из себя что-то такое выдавить (смеется). Я недавно был в Лондоне, на беседе Акунина и Макаревича. И Акунин, объясняя свою концепцию искусства и культуры, пояснил, что искусство — это то, что пробивает рамки и ломает стереотипы. Например, тот, кто первым нарисовал черный квадрат и назвал его искусством – это прорыв. Второй человек, нарисовавший черный квадрат, был бы совершенно никому не нужен. Но все эпигоны первого образуют слой культуры. Искусство — это область интуиции, перевода из неслышимого голоса, который появляется, благодаря опыту, подготовке, способности мозга настроится на эту космическую волну, в яркое словесное или визуальное. Поэтому я не знаю и не могу объяснить, что там со мной происходило. Но, видимо, весь мой предыдущий жизненный опыт, склад характера, любовь к аудитории слилось в каком-то желании весело вместе проводить время. У меня был такой принцип: неважно, что мы говорим, но мы сидим хорошо и нам весело! Именно это народ воспринял с необычайной глубиной. До сих пор приходят люди, которые это все помнят!

— Несмотря на то, что два года назад вы прекратили работу на ВВС?

— Вот сегодня утром ко мне подошел мужчина с толстой общей тетрадью. Его зовут Геннадий и он живет в Славянске. И рассказал, что у него этих тетрадей было пять, но остальные разобрали на радио, а одну он оставил и попросил, чтобы я ему ее подписал. Оказалось, в эти тетради он вручную записывал тексты всех моих «Рок-посевов» за годы, которые он их слушал. Конечно, я подписал ему эту тетрадь! Это дорогого стоит.

— Ваши передачи всегда были запретными на территории СССР. Как вы считаете, если бы сейчас вам было 25 лет, и вы вели бы такие программы, кто был бы вашими слушателями?

— Когда я в 1990-м году попал впервые за долгие годы в Советский Союз, перестройка была уже в полном разгаре. И Киев был первым городом, куда Би-би-си приехало впервые в полном составе после многих лет глушения. В каком-то парке, в огромном стеклянном павильоне, мы показывали, как мы вещаем. Естественно, были встречи со слушателями, которые спрашивали, что будет дальше и как люди будут жить. Я ответил, что, когда я жил в Италии, меня американские друзья возили по местным радиостанциям. И привезли в одну квартиру, где сидел молодой человек, у него на столе стоял самодельный передатчик с антенной, микрофон, и он вещал только на свой квартал. И я сказал, что это ваше будущее: у каждого будет свой радиопередатчик и каждый сможет вещать для соседей. Так и произошло, после обвала Союза в 91-м году появилось свыше 35 тысяч радиостанций. К чему я веду? Произошел процесс распада на мелкие части той монолитной аудитории, которая была всегда на первых четырех государственных каналах в СССР. Профессия радиожурналиста и репортера всегда была овеяна некой тайной, они знали то, чего другим знать не было дано. Сейчас этого нет, сегодняшняя журналистика стоит на зыбкой почве. С одной стороны, нет этих загадочных фигур, обладающих непонятной мистической силой, потому что всякий человек, залезший в Интернет, может все найти сам. А с другой стороны, у этой огромной массы сообщающих друг другу что-то, нет той квалификации, которая нужна, чтобы выйти хотя бы на шаг вперед и вести людей за собой. Если бы я сегодня начинал вещать, то лучше было бы и не начинать. Потому что той аудитории, под которую можно подвести колоссальный общий знаменатель – а им была рок-музыка в 70-е годы – больше нет. Находятся некоторые люди, которые за счет невероятно экстравагантного поведения, вроде Шнура или Оксимирона, пытаются заполучить какую-то часть аудитории. Но той тотальности, которая была в 70-е годы, доставшаяся нам благодаря действиям советской власти, уже не будет никогда.

— Кого вы знаете из украинских рокеров?

— Олега Скрипку, мы встречались в Лондоне. Вообще, в украинском роке есть жизнелюбие, которого часто в России нет. Потому что Украина страна плодородная, изобильная, и люди здесь вырастают энергичные.

— Вы наверняка знаете, что в прошлом году в Украине по закону о квотах эфир каждой телерадиоорганизации должен состоять из украинского аудиовизуального продукта не менее, чем на половину. Причем, в ходе радиовещания должна обеспечиваться доля песен на украинском языке не менее 35% от общего объема выданных в эфир за сутки. Как вы относитесь к квотированию?

— Понимаю, в связи с чем был введен этот закон, но я категорически против этого. Более того, считаю, что украинское правительство, как представитель свободной страны, должно вести себя великодушно, смотреть в будущее и стратегически побеждать величием духа, а не мелочным сведением счетов. Многие неприятности, которые мы сегодня наблюдаем, в частности, Донецк и Луганск, были связаны с тем, что националисты, преисполнившись благородного гнева, вполне обоснованного, поступили, в общем-то, не по-христиански. Они начали за что-то мстить, сводить счеты. Хотя в бедах украинского народа виноваты вовсе не русские, а система. Поэтому это было неразумно, и я надеюсь, что новое поколение, которое сейчас неизбежно будет преисполняться европейских ценностей, поймет, что узкий национализм противоречит европейству, прогрессу и продвижению вперед. Каталонская история этому пример: националистов поддерживать не будет никто – ни страна, в которой это происходит, ни Евросоюз в целом.

— Вы ведь сейчас живете в Болгарии?

— Да, на самом юге, возле Греции. В Англии завершилась работа, мы продали там все и купили квартиру на горнолыжном курорте в Родопских горах.

— Почему решили поселиться в горах, а не у моря?

— На море жить банально. Там какие-то отдыхающие ходят, а у нас вне сезона вообще никого. Есть пара хороших соседей, с которыми мы здороваемся. Один держит скаковых лошадей прямо рядом с нами, второй – хозяин дома, который за ним прекрасно следит. Нам этих людей хватает. У нас есть Интернет, который с дикой скоростью работает.

— Вы активны в Сети?

— Конечно! Даже чрезмерно активен (смеется).

— Вы прекрасно знаете, что происходит сегодня на Востоке Украины. Как вы считаете, как могло случится то, что россияне поверили в распятых мальчиков, в бандеровцев и притеснения русскоговорящих в Украине?

— Демократия может работать только в условиях человеческого достоинства. Вот это та традиционная русская забитость, которая идет из-за поздней отмены крепостного права. В чем я всегда обвинял и буду обвинять российскую аристократию и средний класс. Эта забитость изживается из поколения в поколение. Ее использовала сталинщина для того, чтобы легковерным людям рассказывать сказки о каких-то заговорах японской разведки и так далее. Но сейчас, благодаря горизонтальным связям, самодостаточность каждого гражданина неизбежно растет из года в год. И в этом я вижу в долгосрочной перспективе могилу нынешнему силовому режиму в России. Понимаете, сегодня кгбшники не только получают от информаторов общую картину настроений людей в России, им еще нужно знать, что народ думает и чего бы ему хотелось. И исходя из этой кгбшной модели демократии, они вырабатывают следующие шаги. Поэтому захват Крыма был продиктован этими настроениями, и вхождение в Украину, захват Донбасса и Луганска тоже сделан именно этими темными народными силами. Я их называю мужики в сиреневых майках, которые сидят и забивают козла в полупьяном состоянии. Их очень много – десятки миллионов. Уверен, совсем скоро появится новое поколение, которое стремительно образовывается через социальные сети. Почему их и хотят прикрыть в России, но технически это очень сложно. Там сейчас якобы все борются с коррупцией, а на самом деле коррупция – это основное связующее звено всей российской власти и экономики. Как я говорил когда-то, что такое взятка? Это укрепление внутривидовых связей. У вас в Украине история отягощена вольницей. Если в России все были забитые крепостные, то мужики, которые посмелее и понастойчивее, бежали либо на юг к казакам, либо к вам, в Запорожье. У вас есть традиции вольницы, характер, благодаря ему образовался Майдан. Но что с этими вольнолюбивыми людьми делать – это большой вопрос. У вас есть внутренняя эволюция, уже новые политики появились, достаточно будет светлых голов. Но придется потерпеть, и главное – не допустить внутреннего конфликта, который позволил бы россиянам тут же этим воспользоваться.

Елена Гранишевская

<< к списку статей

 

пишите Севе Новгородцеву:[email protected] | вебмастер: [email protected] | аудиозаписи публикуются с разрешения Русской службы Би-би-си | сайт seva.ru не связан с Русской службой Би-би-си
seva.ru © 1998-2024