ПРЕССА

Это - как потерять невинность. Приезжал Сева Новгородцев. Оставил журнал "О!"

<< к списку статей

А.Беляков, "Независимая газета", 15 ноября


Сева НОВГОРОДЦЕВ. Родился в семье морского офицера. Получив музыкальное образование, играл в нескольких коллективах и был довольно известным в профессиональных кругах саксофонистом. В 1975 году эмигрировал из СССР. С 1977 года вел собственную передачу на русской службе Би-би-си, благодаря которой и прославился на весь Союз.

Недавно Новгородцев находился с очередным визитом на родине: презентовал свое очередное детище - музыкальный журнал "О!". Об этом издании подробно сообщили уже практически все средства массовой информации, поэтому наш корреспондент принципиально не затронул тему журнала в интервью с Новгородцевым. Тем более, что иных тем было предостаточно.

- Как лучше в вам обращаться - Сева или Всеволод Борисович?

- Сева.

- Хорошо. Сева, скажите, пожалуйста, не поступили ли вы в свое время опрометчиво, явив свое лицо нашим широким массам? До этого ваш загадочный голос витал в эфире, и каждый мог рисовать себе какой угодно портрет...

- У меня просто не было другого выбора. Дело в том, что в 88-м году начал свое существование клуб поклонников Би-би-си и, в частности, моей рок-программы, а в 90-м они пригласили меня отметить здесь их день рождения. Со всей страны по этому поводу съехались триста с чем-то человек. Все это были ребята молодые, бедные: жили они в лесу - где-то в Опалихе... Так что мне нужно было приехать: я их не мог подвести. Но из голоса в лицо я превратился не по своему выбору.

- То есть будь на то лишь ваша воля, вы так и остались бы голосом?

- Конечно. А с какой стати мне было бы ехать? Я работал бы себе тихонько, и все.

- Значит, личной потребности мчаться сюда у вас не было?

- У меня вообще нет личной потребности в известности и славе: от этого одни неудобства.

- Задам вопрос, быть может, инфантилический. С какой целью вы делали свои программы, почему вы вещали на Союз?

- Почему? Получил работу на Би-би-си - стал вещать. А уж раз делаешь, то можно делать плохо или хорошо. Ну, не знаю, столяр стругает стул - можно сделать криво, можно сделать прямо. Я старался делать попрямей, чтоб красивей было.

- Ну а никогда не было у вас таких идей, что вы - как капля камень - разрушаете систему?

- У меня, как у всякого нормального человека, была тогда нормальная здоровая ненависть ко всем этим многим уровням вранья, фальши. Все здесь было загублено, загажено - от торговли до языка. Конечно, зло брало. И так во мне все это клокотало, а пар "через носик" выходил. Плюс к тому я был музыкантом, много ездил на гастроли, и там у нас всяких шуток столько накопилось... Весь этот фольклор и вылился. А потом, и сам жанр подходящий. Если ты - ди-джей, так что же? - не вещать же суровым голосом. Надо как-то народ развлекать.

- А руководство русской службы Би-би-си не ставило перед вами идеологических задач?

- То, что я делал, руководству Би-би-си активно не нравилось. По первости они просто не знали, чем я занимаюсь: у нас был очень маленький штат, начальство было занято. А вот когда через год они начали получать письма и решили заглянуть, что же творится в этой поп-программе, то ужаснулись. И у меня с конца 79-го по 82-й год там были большие трения, потому что каждую новую программу они требовали на читку - "литовку", по-нашему - и вычеркивали то, что им не нравилось. А если я все равно проталкивал что-то без их визы, то вырезали потом.

- А вы не можете привести примеры таких купюр?

- Да всякие там шутки - их было полно! И если начальству казалось, что эти "шутки-минутки" вне стиля Би-би-си, то их вырезали. И это заставило меня писать такие шутки, чтобы им было не понять. Я просто ушел на другой языковой уровень. Так что мой стиль родился не без помощи английских редакторов.

- Но столкнувшись с такой, прямо скажем, цензурой, вы не испытывали внутреннего дискомфорта - мол, что такое: уехал от этого, и тут - здрасьте вам!

- Конечно! Я, разумеется, понимал, что нарываюсь, что нарушаю хартию Би-би-си, но все равно - не люблю делать скучных вещей. Им это не нравилось, и я злился. Из-за этого у меня появились разные свои проекты - я тогда затеял пластиночную фирму, другие дела.

- Но почему вы не перешли на другую радиостанцию - "Свободу", например?

- "Свобода" мне стилистически не подходила: очень уж такой густопопсовый был тогда там тон. Душок там был такой, который мне не совсем нравился.

- А "Голос Америки"?

- Это просто скучная станция. Американцы вообще, если так уж грубо говорить, - дураки. Там совершенно никто ни черта не понимает. Они все тянут свою американскую линию себе же во вред.

- Раз уж речь зашла о странах - почему ваш выбор пал на Великобританию?

- Да никакого выбора не было! Все это случайно произошло. Я сидел в Италии, собираясь отправиться - куда там? - в Канаду, что ли? (Сейчас мог бы быть капитаном буксира какого-нибудь - по Гудзону бы плавал). И меня просто случайно обнаружил один дальний приятель: он приехал к нам под Рим встречать свою мать. А к тому времени он сам вел джазовые передачи на Би-би-си. Ну и потащил меня. Я сдал тесты, прошел собеседование...

- Когда вы уже стали работать на Би-би-си, как долго шел у вас поиск этих ваших знаменитых интонаций, линии разговора со слушателем?

- Все это появилось почти сразу. Я уже был довольно зрелым человеком тридцати семи лет. К этому моменту человек, как правило, знает, что ему сказать. К тому же - тринадцать лет работы на сцене...

- А когда шестнадцатилетние пацаны писали вам - взрослому человеку - примерно следующее: "Привет, Сева, как ты там..." - вас никогда не коробило?

- Нет. Я же разделяю себя и Севу Новгородцева. У меня есть такая мортальная шутка: "Как подумаю о смерти - на глаза слезы наворачиваются: не себя - Севу Новгородцева жалко".

- Сева, скажите, пожалуйста, вы всегда одевались так экстравагантно?

- Да нет, не всегда. Здесь я, конечно, разоделся, потому что меня снимают целыми днями. Но, в принципе, это мой стиль.

- А вы никогда не слышали упреков - вот, мол, взрослый, серьезный человек, а одевается, как разбитной юноша?

- В лицо мне этого никто не говорил - может, за глаза? Но моя подспудная мысль такова, что в любом возрасте можно пофорсить. Когда меня спрашивают, сколько мне лет, я отвечаю, что в моем возрасте Ленин уже два года в Мавзолее лежал... А я тут еще, понимаете, с наборными ремнями разгуливаю и затеваю рок-журналы. Средний возрастной предел в районах Донбасса составляет где-то пятьдесят три - пятьдесят пять лет. То есть по идее мне пора бы уже в гроб сходить. Но при правильной жизни, себя особо не разрушая, еще можно "погулять". Своим примером я хочу надежду, что ли, дать.

- У вас есть какой-нибудь излюбленный бутик или кутюрье, у которого вы все время одеваетесь?

- Нет. Железки всякие на этот раз я привез от дизайнеров фирмы "Харлей Дэвидсон" - это такой вполне рок-н-ролльный вариант. А вот вся эта бахрома на куртке - она тоже со смыслом. Это стиль красных американских индейцев. А их идеология - это слияние с природой, то есть они как бы такие настоящие экологи. Я же верю в экологию природы и организма, и стараюсь по этим правилам жить. Я уже тринадцать лет вегетарианец. Как сказал Оззи Озборн, - всякому, заказавшему бифштекс, надо приводить корову и давать в руки нож: убивай сам и ешь.

- Скажите, пожалуйста, вы можете назвать себя человеком состоятельным?

- Только по размерам моих долгов. Но долги тоже о чем-то говорят. Если человек ничего из себя не представляет, то ему трудно набрать долгов хотя бы тысяч на тридцать. А у меня - где-то на пятьдесят.

- Наша нынешняя музыка вас в какой-либо мере интересует?

- Нет. Объясню почему. В ней сквозит энергетика примитивного общества. Общества, духовно примитивного. Очень низкая эстетика. На Западе все это выглядит очень вульгарно. Не по мастерству, не по исполнению, не по голосам, а по тому, что люди пытаются сказать. В музыке конца семидесятых - начала восьмидесятых (у Цоя, Кинчева) был хоть какой-то мистический элемент. Мрачный протест, например... А сейчас все это непонятно в чем растворилось.

- Тем не менее в 92-м году вы открывали в Питере фестиваль "Белые ночи"...

- Нет-нет, с фестивалями "завязано"!

- Но наши шоу-бизнесмены пытаются наладить с вами какие-нибудь контакты?

- Да бесполезно это все. То, что делается здесь, там никому не нужно: это разные культуры. Это все равно, что монгольскую рок-группу повезли бы в Москву.

- Мы тут на редкость плохо представляем, как "раскручиваются" артисты на Западе. Здесь я, например, знаю, в какой музыкальной программе сколько стоит показ клипа или интервью с музыкантом. Словом, плати - и будут рецензии в газетах, выступления по ТВ и так далее...

- В Англии тоже платят, но там нет системы взяток. Все идет легально - "над прилавком". Если, скажем, пластиночная фирма "раскручивает" нового артиста, она нанимает специальных людей, так называемых "плаггеров", которые ходят и рассовывают материал по радиостанциям. Эти люди дружат с продюсерами, они их "ужинают" и при этом убеждают: вот, послушайте, кто у нас есть. Но взяток не дают. Продюсерам, в свою очередь, тоже интересно узнать, кто появился новый. Поэтому тут заинтересованы обе стороны. Кроме того, есть люди, занимающиеся "паблик рилейшнз". Они тоже получают от фирмы деньги и разносят пресс-релизы по газетам и так далее. То есть это просто такой общественно-промышленный процесс, при котором тратится масса денег, но тратится легально.

- То есть платная заметка о начинающем артисте в "Rolling Stone" появиться не может?

- Нет, в Англии все делается по правилам, которые разработаны для любых ситуаций.

- На ваш взгляд, ситуация в российском шоу-бизнесе когда-нибудь стабилизируется, обретет цивилизованный облик?

- Тут пока сохраняется старый советский принцип, при котором контроль был сверху: лицо А "захватило" такую-то станцию, лицо Б - такую-то программу. Только раньше это было управление культуры Москвы или, там, Перми. А активность должна быть в самом низу, в середине. Постепенно жизнь заставит еще более рассредоточиться. Скажем, в Англии на сегодняшний день более тысячи пластиночных компаний. Вот когда в России их будет хотя бы пятнадцать тысяч, тогда уже начнут выстраиваться горизонтальные связи. Жизнь должна быть многовариантной, а вариантов здесь пока маловато. Но их количество увеличивается с каждым днем.

- Снова вернемся к прошлому. Почему, как вам кажется, вам удалось избежать "неприятностей" от КГБ? Ведь та идеологическая "зараза", которую вы несли, была не менее опасна для коммунистов, чем, скажем, литература "Посева".

- Потому что с очень заметными людьми они не расправлялись. Вот если им попадался какой-нибудь баптист, никому не известный, - его крутили, мяли и ломали. А я вообще был за границей, и со мной ничего нельзя было сделать. Правда, уколы в мой адрес шли через родителей. Мою мать интервьюировали три дня для журнала "Ровесник".

- Лично я сейчас подобно многим испытываю некоторую ностальгию. Не по тому унылому времени вообще - а вот по тем, в частности, ночным посиделкам, когда молодые люди крутили приемник, пытаясь расслышать ваш голос. Это ведь единственный нормальный источник музыкальной информации. Мы с другом вручную конспектировали ваши рассказы о "Пинк Флойд", например...

- Романтическое время. Конечно, приятно вспомнить. И это время не вернется уже никогда, Тоталитаризм уже не восстановить, какая бы власть ни пришла. Это - как потерять невинность.

Алексей Беляков

<< к списку статей

 

пишите Севе Новгородцеву:[email protected] | вебмастер: [email protected] | аудиозаписи публикуются с разрешения Русской службы Би-би-си | сайт seva.ru не связан с Русской службой Би-би-си
seva.ru © 1998-2024