СЕВАОБОРОТ

Слушайте эту передачу:

 mp3

23 августа 2003: К 35-летию советского вторжения в Чехословакию

Гости: Виктор Суворов, писатель-историк, бывший военный разведчик; Владимир Буковский, журналист, диссидент, бывший политзаключенный; Наталья Горбаневская, литератор, журналист, диссидент

Сева: Добрый вечер! Разрешите доложить обстановку: гостя сегодня в студии нет, вернее, гостей сегодня три, но они разбросаны по разным частям Европы и Англии. Поэтому мы сидим с Леонидом Владимировичем пока вдвоем, Таня где-то в Хельсинки и скоро выйдет с нами на связь по телефону. Сегодня неделя у нас юбилейно-историческая, поэтому начнем сразу же с выдержки из юбилейных и памятных дат. Леонид Владимирович, пожалуйста!

Леонид Владимиров: 25 августа 1968 года семеро отважных - Константин Бабицкий, Лариса Богораз, Наталья Горбаневская, Вадим Делоне, Владимир Дремлюга, Павел Литвинов и Виктор Файнберг - вышли на Красную площадь с протестом против оккупации Чехословакии. На них накинулись "кагэбешники", избили, арестовали. Но эти семеро спасли честь России, которую так замарали ее правители...

Сева: Спасибо, Леонид Владимирович. Таким образом, вы уже поняли, к чему мы ведем: 25 августа 2003 г. исполнится 35 лет со дня этой демонстрации. Наталья Горбаневская, о которой упомянул Леонид Владимирович у нас на линии. Наталья, слышите ли вы нас?

Наталья Горбаневская: Да, слышу. Добрый вечер!

Студия: Добрый вечер! Рады вас слышать!

Сева: Вам как эти 35 лет показались, пролетели быстро, как один день или они у вас длинной чередой лет в памяти остались?

Н.Г.: Вы знаете, 35 лет никогда не пролетают быстро. Это все-таки больше, чем половина моей жизни...

Сева: Как это время вам вспоминается? Я тут кое-что подчитывал, и, поскольку не был ни свидетелем этих событий, ни даже политикой в тот момент не интересовался... У меня даже на той неделе, кстати, родился сын, 26 числа... Вы вышли на демонстрацию 25-го, а я в это время жену в родильный дом вез... Вы вышли на демонстрацию с грудным ребенком...

Н.Г.: Да, ему было три с половиной месяца. Дело в том, что все, что было, все описано в моей документальной книге, которую, по непонятной причине, никому не пришло в голову переиздать в России...

Л.В.: ... непонятная причина? Она стоит у меня на полке в том же первом издании...

Н.Г.: Она была издана на нескольких языках, а дальше все остановилось...

Л.В.: Наташа, у нас к вам такой вопрос: расскажите, пожалуйста, кратко о судьбе остальных шестерых демонстрантов...

Н.Г.: Вы знаете, в открытом письме, которое я, одна, оставшаяся на свободе, написала, после демонстрации, я называла только наши семь имен. На самом деле демонстрантов было восемь. Восьмой была студентка Таня Баева, но когда нас всех забрали в милицию, мы ее уговорили сказать, что оказалась там случайно... Вы знаете, двое моих "подельников" уже умерли - это Вадим Делоне и Константин Бабицкий. Вадим умер в Париже, Константин - в России... Остальные пока, тьфу-тьфу, здоровы... Вижусь я очень часто с Виктором Файнбергом, который живет в Париже, с которым мы очень дружны и чувствуем себя как брат и сестра... Когда я была в Москве, я встречалась и с Ларисой... Американских участников демонстрации -- Литвинова и Дремлюгу -- я давно потеряла из виду...

Л.В.: Насколько мне известно, они оба живы....

Н.Г.: Так или иначе, они ведь все сидели... Пятерых судили, приговорили Дремлюгу и Делоне к лагерю, остальных к ссылке... Виктора Файнберга признали невменяемым и понятно почему: ему на площади "кэгэбэшники" выбили зубы и, естественно, выводить его в таком виде на суд и говорить, что это он нарушал общественный порядок, а не те, кто выбил зубы... Поэтому его признали невменяемым, и он довольно долго пробыл в ленинградской психологической тюрьме...

Сева: Ведь его судьба схожа с вашей...

Н.Г.: Я была задержана после демонстрации, но меня отпустили, потому что они не знали, что со мной и моим маленьким ребенком делать... В конечном счете, меня арестовали в декабре 69-го и тоже признали невменяемой.

Л.В.: Но вы еще до 1968 года, если я ошибаюсь, поправьте меня, начали выпускать "Хронику текущих событий"...

Н.Г.: Да, 30 апреля 1968 года датирован ее первый выпуск. Я сделала ее своими руками, собрала сведения, отпечатала на машинке, кто-то мне помогал... Начиная со второго выпуска помощников, стало больше... Выпустила я первый номер "Хроники...", не зная, надолго ли затеяно это дело. Но то, что она просуществует пятнадцать лет, я и подозревать не могла.

Сева: А как складывались ваши года принудительного лечения? Когда власти признали вас вменяемой?

Н.Г.: Меня не признали вменяемой, меня признали выздоровевшей, настолько, что я была уже не опасна. И то, благодаря тому, что была очень бурная кампания западных психиатров и то, она бы не началась, если бы первое письмо им в мою защиту не написали еще в Советском Союзе Татьяна Великанова и Вера Ложкова, а потом Буковский собрал большую документацию о психологических репрессиях, за которую он получил свои семь с половиной лет... Мой случай был представлен очень подробно. Западные психиатры имели все доказательства, чтобы защищать меня...

Сева: И, наконец, 1975 год... Ваш отъезд, с которого началась более-менее безопасная жизнь...

Н.Г.: Да, я уехала в декабре 75-го. Потом я работала в "Континенте", "Русской мысли"... Сейчас я на пенсии...

Сева: Поэт отличается от других людей тем, что все стадии его жизненной эволюции отражены, так или иначе, в его стихах. Быть может, вы прочтете что-нибудь из того трудного периода?

Н.Г.: А вы знаете, давайте я прочту вам два стихотворения: одно про 21-е августа, а другое про последствия 25-го августа. Прочесть?

Сева: Пожалуйста!

Н.Г.:

А дело было в августе,
С пяти сторон светало
В градах mein lieber Augustin
Берлинские войска.
Московские -- под "яблочко",
Венгерские -- под Листа
Двенадцать лет назад у них
Раздавлена столица.
А вот болгары -- подо что?
Что им под ногу подошло?
"Прощание славянки"?
И шли полки за рядом в ряд,
И просыпался пражский град,
Во сне услышав танки...

А второе стихотворение такое:

А на тридцать третьем году
Я попала, но не в беду,
А в историю.
Как смешно,
Прорубить ни дверь,
Ни окно
Только форточку.
Да еще так старательно
За-ре-ше-чен-ну-ю.
Что гряда облаков
Сквозь нее
Как звено оков...

Л.В.: Спасибо, Наташа. Просто, все эти дни... У меня тоже в те дни родился сын, через четыре дня после Севиного... Но Сева тогда был в России, а я здесь, я тогда работал на радио "Свобода" и очень это все переживал...

Сева: Были очень рады поговорить с вами, Наталья. Всего вам самого наилучшего.

Н.Г.: До свидания всем тем, кто меня слушал.

Сева: Огромное вам спасибо. Счастливо! Леонид Владимирович, тут в стихах кое-что проявилось, что требует пояснения очевидца... Вы работали за границей, поэтому вся информация к вам стекалась...

Л.В.: 24 августа 1968 года, тридцать пять лет назад, через три дня после вторжения в Чехословакию состоялась тайная двухдневная встреча участников вторжения: Брежнева и Подгорного от СССР, Живкова от Болгарии, Ульбрихта и Хонекера от ГДР, Кадера от Венгрии... Они были встревожены волнениями во всем мире, особенно в рядах иностранных коммунистов. О чем же они говорили? Как выяснилось много позже, они дружно проклинали чехословацкий социализм "с человеческим лицом" и убеждали друг друга, что сделали все правильно. Брежнев, например, говорил: "Наши товарищи сообщают из Праги, что там господствует спокойствие...". Но как раз во время этого тайного совещания семеро отважных вышли на Красную площадь...

Сева: Наталья Горбаневская упомянула в своем рассказе имя Владимира Буковского. Собранные им и отправленные на Запад документы, упоминали ее дело. Таким образом, началась волна протеста западных психиатров, что, в принципе, и изменило ее судьбу. Мы надеемся, что Владимир Буковский сейчас на линии... Здравствуйте, Владимир!

Владимир Буковский: Добрый вечер!

Сева: Володя, тридцать пять лет... Как один день?

В.Б.: Так все быстро пролетело...

Сева: Хотелось бы всю эту историю услышать от первого лица: как были собраны эти документы, как они поступали, когда были отправлены кому надо? Событие, надо сказать, совершенно историческое.

В.Б.: На момент событий в Праге я был в лагере, на самом деле... Я был в Воронежской губернии, отбывал три года лагерей по делу Гинзбурга... И конечно слушал обо всем этом по тайно сделанному мне приемнику. И, выйдя в 60-м году, я обнаружил, что психиатрический метод вдруг опять попал на вооружение власти и стал широко применяться. Помимо Наташи, уже в это время было послано еще не мало людей, Григоренко... Сейчас эти фамилии уже мало кто помнит... Это уже становилось серьезным. Стало понятно, что власть решила возродить старый метод психиатрический расправ, как наиболее удобный. Надо было что-то предпринимать... Поскольку я сам имел опыт нахождения в психиатрической больнице, я подумал, что мне, наверное, удобнее других все это сделать... А материалы собирались разного типа: с одной стороны, копии психиатрических заключений по делам. Это я собирал, в основном, через адвокатов. Теперь уже можно сказать, что в деле Горбаневской мне очень помогла Софья Васильевна Калистратова, которая была адвокатом и имела право делать выписки из дела, что она мне и передала. Иначе мне эти подлинники заключений было бы не достать. Помимо этого я собрал кучу всякой бумажной литературы, дела времен Сталина и Хрущева, людей которых потом признали здоровыми. И все это потом вместе со своим письмом отправил в Международную психиатрическую ассоциацию, которая собирается несколько раз в год и имеет в своей структуре секцию этических проблем. Я попросил их рассмотреть и решить, что это такое, и какие меры нужно принять... Я также дал несколько интервью, чтобы придать этому дело общественное значение, в том числе телевизионное телекомпании CBS, которое мы секретно сняли в Подмосковье. Это интервью было сенсационно показано в нескольких странах. Это дало некий толчок. В конечном итоге, скажу, что Всемирная ассоциация психиатров на конгрессе в Гонолулу осудила советскую практику помещения здоровых людей в психиатрическую больницу по политическим причинам. Это дело оказалось одним из самых успешных.

Сева: Володя, но вам это интервью обошлось недешево...

В.Б.: Ну, и интервью, и собранные материалы... Я получил свои семь плюс пять... Но, как известно, до конца не досидел...

Сева: Вы из-под этих семи лет по обмену сюда приехали...

В.Б.: Я отбыл только шесть, а остальные оставил "хозяину", как говорилось. И до сих пор их должен....

Л.В.: Не дай Бог!

В.Б.: В принципе, резонанс общественный получился очень большой. Когда я брался за это дело, я не верил, что кто-то в другой стране поверит, что психиатры неправильно признали больным... Это очень трудно. Коллеги верят коллегам...

Л.В.: Вышло несколько книг, Володя, вы же знаете. Была книга "Казнимая сумасшествием"...

Н.Г.: Резонанс был невероятный, по всему мире были созданы группы борьбы с советским психиатрическим произволом. Здесь, в Англии, было несколько групп. В одну из них входили одновременно Айрис Мердок и Ванесса Редгрейв...(смеются). Правое и левое крало, как бы в политическом смысле.

Л.В.: А книга была издана Питером Редэуэйем и Сиднеем Блохом.

В.Б.: Практически всех, кого я называл в тех документах, благодаря такому сильному резонансу во всем мире, освободили.

Сева: Это способствовало и "обмену" тоже.

В.Б.: Поскольку мое имя оставалось наплаву, в этой компании все время звучало, поэтому, когда возник вопрос по поводу обмена кубинского товарища, то я как-то наверху этого списка и оказался.

Л.В.: Кубинского товарища, секретаря компартии Луиса Корвалана, который сбежал из Чили в Советский Союз, для чего нужно было его обменять.

Сева: Замечательный конец у истории. Вспоминается цитата из классика о том, что добродетель сама себе служит наградой...

В.Б.: Да, ну мы все как-то довольны этим, несмотря на последующие приключения...

Сева: Володя, мы были очень рады поговорить. Огромное спасибо за ваш рассказ!

Л.В.: Спасибо, Володя.

Сева: Леонид Владимирович, у вас же еще остались юбилейные даты, по-моему. Давайте тогда закончим, а потом поговорим с Хельсинки.

Рубрика «Юбилейные и памятные даты»

Сева: Спасибо Леонид Владимирович! Таня наша находится сейчас в Хельсинки и будет говорить с нами по телефону. Танечка, расскажите, что с вами сейчас происходит.

Татьяна Берг: У меня, как известно, "легкая рука". По случаю моего появления в финской столице, природа устроила нечто из ряда вон выходящее, по-моему, просто репетицию конца света... Дождь, град, немыслимая гроза... В Хельсинки было зафиксировано 180 молний. Когда все это закончилась, на небе появилась двойная радуга... Но я не хочу вас утомлять метеорологическими сводками, а расскажу о том, какие замечательные вещи придумывают финны, чтобы облегчить жизнь себе и туристам. Во время летних каникул для хельсинских детей устраивают бесплатное питание: раздают еду в 67 парках города. Только ребенок должен не забыть взять с собой в парк тарелку, ложку и кружку. И ежедневно, по будням, для них в парки привозят сырный соус и еще что-то. Идея заключается в том, чтобы помочь тем родителям, которые не смогли устроить своих детей на все лето в какие-то лагеря или куда-нибудь в деревню, к родственникам. Вот таким детям городские власти и устраивают развлечения в парках, а заодно и обед. Прошлым летом город раздал, таким образом, больше 300 000 порций и самое удивительное, что эта программа существует более шестидесяти лет. Где-нибудь еще есть такое?

Л.В.: Нет, я думаю, что нет...

Т.Б.: Это, во-первых. Во-вторых, летом финны создают, так называемую, "Хельсинки Хелп". Это такая специальная служба при отделе туристской информации. Они нанимают множество молодых людей, в основном этим подрабатывают студенты. У них особая, хорошо заметная форма, футболки, и они бродят по улицам и отвечают на вопросы. Если приезжий не знает, как куда-то пройти, он тут же их спрашивает. Не надо разыскивать справочное бюро: оно, как бы, и так на каждом углу. Еще одна идея-это идея муниципальных велосипедов. Они стоят на 26 стоянках в разных районах города. Их очень легко заметить, потому что у них ярко красные колеса. Вы можете взять велосипед, заплатив за него 2 евро. Причем, если вы не бросите свой велосипед не пойми где, а не поленитесь вернуть его на одну из стоянок, то вам эту монетку вернут. Так что это практически бесплатное удовольствие. Более того, если вы хотите, то муниципалитет вам еще бесплатно выдаст велосипедный шлем. Хотя надо сказать, что и без велосипеда здесь с транспортом практически никаких проблем. Для лондонца, который никогда в жизни не знает, когда придет следующий автобус, здесь просто рай земной. И автобусы, и трамваи ходят точно по расписанию. В Европе ежегодно проводится сравнение работы общественного транспорта в рамках стран, и еще в прошлом году Хельсинки был на первом месте в Европе. Но в этом году он уступил пальму первенства Барселоне. Мне это кажется великолепным, неблагодарные финны ругаются, говорят, что движение стало медленнее, а главное, тут ввели какие-то ультрасовременные цифровые карточки вместо старых билетов и проездных. И консервативным финнам это не очень нравится. Мне тоже, потому что сложно. На самом деле, ничего консервативного здесь нет: сегодня в Турку открылась эротическая ярмарка. Тут вспоминают, по этому поводу, что когда-то Вольтер, который задавался вопросом, за какую сумму человек согласится сам себя опозорить. Так вот теперь все известно: вход на эту ярмарку стоит 13 евро, но если человек приходит голым, то его впускают бесплатно. И, что вы думаете, приходят...

Сева: Танечка, вы нам сообщили четыре революционные идеи из Финляндии, которые нужно немедленно воплощать на этой части Европы. Спасибо и до скорой встречи!

Т.Б.: Спасибо, всего доброго! + Б. Окуджава: Песенка американского солдата

Сева: Еще одно небольшое стихотворение Твардовского по поводу чешских событий. Что делать мне с тобой, моя присяга,
Где взять слова,
Чтоб рассказать о том,
Как в 45-м нас встречала Прага
И как встречала в 68-м...

И вот об этом нам может рассказать очевидец событий, непосредственный их участник, Виктор Суворов. Добрый вечер, Виктор, добро пожаловать на передачу!

Виктор Суворов: Добрый день, здравствуйте!

Сева: У вас книжка есть " Рассказы освободителя", поэтому не секркт, для тех, кто книжку читал, что вы танкист и, более того, входили освобождать Чехословакию от возможного нападения на нее НАТОвских войск или даже американцев. Вроде бы они в то время проводили маневры и должны были напасть на дружественную страну, захватить ее, отколов от социалистического лагеря...

Л.В.: Более того, на прошлой неделе, мы об этом сообщили, что вы вошли в Словакию из Прикарпатского военного округа. Расскажите, как было дело...

В.С.: Дело было очень обычное: дивизии подняли по тревоге и держали их в лесах. Шли учения, шли учения... Это нам всем очень надоело, никакой бани, мы в шинелях, мускулами Советский Союз играет... Вот сейчас мы пойдем освобождать... Ну, все хочется поскорее с этим делом расправиться, за рубежом побывать... На танках проехаться, танки и бронетранспортеры хорошие... И вот дают приказ, сменили сапоги и мы решили, что это тот самый сигнал, по которому мы определили, что вторжение начнется завтра утром. Ну, ночью нас подняли, и мы двинулись... Шли колонной, жуткой, чудовищной, грохочущей колонной, ну, вот как сегодня в Великобритании "запружены" все дороги. Люди едут отдыхать... Перекресток магистралей М4 и М5 "забиты" от Лондона и до Уэльса, от Йорка и до южного берега, все стоят машины. То же самое было и с нами. Двинулись танки, бронетранспортеры, грохот, пыль, скрежет до границы. После границы пыли не было, там все дороги мощеные. И после этого "радостная встреча" населения, которое встречало нас ну, не как в 45-м году, а несколько иначе...

Л.В.: Виктор, подождите, но ведь для такой операции нужна политическая подготовка. Вам, хотя бы офицерам, перед этим говорили, что мы пойдем освобождать от ига контрреволюции бедных чехов и словаков?

В.С.: Дело в том, что среди участников этого марш-похода было очень много, особенно из нашего, Прикарпатского округа, и командующие армией, и командиров дивизии, и командиров полков... Вот у меня командир батальона Протасов... Они все были ветеранами 56-го года... То есть, за двенадцать лет до этого они входили в Венгрию, освобождали ее от "гидр контрреволюции", воевали там, освободили, получили медали и ордена... Они нам говорили, что нужно готовиться, будет большая кровь... Кое-кто говорил, что крови не будет, все думали по-разному... Откуда кровь: или это будут НАТОвские войска, или местные партизаны...

Л.В.: Виктор, но я, припоминая эпизод из ваших "Рассказов освободителя", где один из ваших членов экипажа спросил, почему на автомобилях какие-то другие номера... Они что, не знали, что пересекали границу?

В.С.: Дело вот в чем. В нашей любимой армии войска комплектовались по остаточному принципу: нужно взять ребят, которые будут охранять мавзолей. Вот умные, красивые, преданные Родине... Самых лучших туда... Потом в воздушно-десантные войска, на атомные лодки, тоже самые лучшие нужны... В ракетные войска стратегического назначения, в авиацию тоже лучшие нужны... Самых лучших забирают, остаются бедные танкисты и ствольная артиллерия... Короче, все, что осталось, "слив", "отстой", он был у нас. Вот солдатики и спрашивали, почему номера не такие...(смеются). Я объяснял, что в разных странах есть разные номера...

Л.В.: Значит, они не знали, что идут на агрессию или вступают на территорию иностранного государства?

В.С.: Кто-то знал, а кто-то и не догадывался...

Сева: Вам говорили, что возможны столкновения с американцами?

В.С.: Да, стращали днем и ночью. И вот сейчас, хоть и прошло уже 35 лет, в "Красной звезде" выступает генерал армии Майоров и стращает, что НАТО было готово ввести в Чехословакию 22 дивизии. А их по всей Европе было 21. То есть, они хотели снять со всех границ и двинуть в Чехословакию (смеется). Пугали нас по полной программе, кто-то верил, а кто-то нет...

Сева: Вы-военный офицер и вам, наверное, интересно было, прибыв сюда на Запад "перелопатить" их по НАТОвским источникам и восстановить Катрину того, что действительно происходило... Ведь были маневры НАТО...

В.С.: И не просто были, а они назывались "черными". Дело в том, что символ Чехословакии - белый лев, а тут вдруг проводят маневры "Черный лев". Тогда наши "замполиты" это дело очень четко "усекли" и сказали нам, что речь идет о коварных планах империалистов. Вот сейчас они бросятся... а потом внутренняя контрреволюция она ведь не дремлет... Там будет как в Венгрии в 56-м году... Если мы не войдем и не потушим пожар, то взорвется весь социалистический блок...

Сева: Виктор, но это они говорили, а что было на самом деле? Западную прессу вы читали?

В.С.: Запад всегда относился к этому осторожно и даже когда, в конце концов, весь этот гнилой социалистический блок и рухнул, некая госпожа премьер-министр Великобритании ездила на Украину в Киев и уговаривала украинцев, чтобы они не отсоединялись от СССР. Поэтому насчет агрессивных планов, оттого, что хотели "оттяпать", в это я не верю...

Л.В.: Виктор, если я ошибаюсь, поправьте, пожалуйста. Американцы отодвинули свой блок на 300 км к западу, чтобы не создавать излишнего напряжения...

В.С.: Дело в том, что Запад пытался успокоить чехов: пусть будет социализм, только, чтобы у нас не было головной боли. Советский Союз и другие соцстраны не могли соревноваться со всем остальным миром: и сапоги у нас не такие хорошие, и штаны, и автомобили "Запорожец" не может соперничать с "Ягуаром" или "Мерседесом". Поэтому нашему правительству ничего не оставалось, как попытаться удушить весь Запад... И когда у нас начиналась какая-нибудь Чехословакия или Польша, мы должны были это давить, независимо от того, как вел себя Запад. Мы должны были либо погибнуть, либо признать себя несостоятельными...

Сева: Написано в самых разных общественных источниках, что объяснить это здравым смыслом было невозможно: зачем было посылать так много вооруженных "до зубов" солдат, и приводить в состояние боевой готовности все армии на Европейской территории Союза, когда чехословацкая армия насчитывала 200 000 человек, а министр обороны Чехословакии пообещал Москве при вводе советских войск не выпускать ни одного своего солдата из казармы...

В.С.: Мне повезло, я был в Словакии... Ребятам, которые были в больших городах, повезло меньше... Бывало, и камни летели... Один мой друг, Вася Красников, входил в самый центр Праги. Мы же были в деревнях, стояли на проселочной дороги, там не было камней... К нам подходили старики, подходили по-доброму, подходили со сливовицей, подходили с закуской, спрашивали, хотим ли мы выпить... Реакция была, конечно, однозначной. И лишь потом они спрашивали нас: "Иван, зачем ты сюда пришел?" На мой взгляд, это было гораздо страшнее, чем пули...

Сева: После походов на Запад результат был один: после войны 1812 года, когда наши солдатики побывали в Париже и увидели, что там твориться, начались потом революционные брожения... После Второй мировой войны много народа осталось на Западе, а те, кто пришли назад, тоже принесли рассказы о чудесах немецкой жизни. Да и ваш поход 1968 года повлиял на умонастроения людей, в частности, на вашу судьбу вся эта история явно повлияла...

В.С.: Да, я сейчас сижу в городе Бристоле, говорю с вами, и я здесь нахожусь именно потому, что когда-то судьба занесла меня в Чехословакию.

Сева: То есть, весь процесс начался именно тогда?

В.С.: Ну, может быть, что-то было и раньше, но ситуация, когда мы входим и видим перед собой чудесную, прекрасную, чистенькую страну с "игрушечными" домиками, опрятно одетых людей... И вдруг мы входим... Во мне мужицкая, крестьянская кровь и крестьянские мозги и мне было не понятно, зачем нам было нужно эту красивую жизнь уничтожать. Если у них такая красивая жизнь, то мы должны нашу жизнь поднять до их уровня. Почему мы втаптываем Чехословакию в нашу грязь? Вот это было мне непонятно тогда и непонятно сейчас...

Сева: Последний вопрос. Вы историк, вы знаете, что историю пишут победители, победителями оказались не советские войска, не советское правительство, Советский Союз рухнул, и историю пишут совсем другие люди, те, кто протестовал. Условно говоря, семь или восемь человек, вышедших на Красную площадь 25 августа 1968 года и есть победители, которые пишут историю. Как вы воспринимаете все это, как вы описываете? Меня интересует вот что: у советского правительства были четкие причины, с их идеологической точки зрения, на вторжение. Как вы видите это сейчас спустя 35 лет?

В.С.: Я считаю, что вся эта история "вышла нам боком". И тогда уже чувствовалось, что это так для нас не кончится. Силой удержать людей в подчинении нельзя, понимаете? Если не хочет жена жить с мужем - он может ее бить, но она все равно от него однажды убежит. Так же и с нашими "младшими" братьями. Ведь нас ненавидели лютой ненавистью за это. Я был в дипломатии, в разведке... И вот едешь через Европу, проезжаешь через Польшу в поезде и чувствуешь пренебрежительное отношение к себе потому, что русский... И думаешь, чем же мы заслужили, а ведь, может быть, и вправду заслужили?..

Сева: А не было у вас желания проехать по местам боевой славы?

В.С.: Было такое желание, и я его осуществил. Я там бывал...(смеются).

Сева: Те же деды, с той же сливовицей?

В.С.: Вы знаете, поколения сменились уже... Я часто бываю в Праге... Беру такси, заговариваю с таксистом... Они очень по-доброму относятся к нам... Я говорю, что был здесь когда-то, как вы к этому относитесь? Ну, во всяком случае, морду мне не набили...

Сева: Много лет прошло и у них отношение переменилось...

В.С.: Да, и оттого, что жизнь у них пошла в гору, нравы смягчились, и они нас, видимо, прощают...

Сева: Огромное вам, Виктор, спасибо за рассказ очевидца! Мы же, друзья, прощаемся с вами. До встречи, в том же месте, в тот же час на будущей неделе. Настраивайтесь на волну "Севаоборота"!

<< возврат

 

пишите Севе Новгородцеву:[email protected] | вебмастер: [email protected] | аудиозаписи публикуются с разрешения Русской службы Би-би-си | сайт seva.ru не связан с Русской службой Би-би-си
seva.ru © 1998-2024